Борьба за огонь. Пещерный лев - Страница 96

Слабый ветерок относил в сторону запах охотника. Ун заторопился, прополз еще сто пятьдесят шагов и спрятался за деревом. Леопард снова поднял голову и прислушался. Затем поднялся и вышел из логова, чтобы лучше разобраться в подозрительных запахах.

Внезапно в чаще раздался крик оленя, и стройная лань промчалась под сикоморами. Леопард бросился за ней. Лань метнулась к дереву, за которым прятался Ун. Охотник выскочил и пустил в хищника дротик. Просвистев в воздухе, дротик впился в затылок зверя. Леопард яростно мяукнул, но кинуться на человека не посмел. Он скользнул в чащу папоротников и скрылся из виду.

Желая избежать внезапного нападения хищника, Ун вышел на открытое место, держа в одной руке палицу, а в другой- метательный снаряд.

Но леопард не собирался атаковать охотника первым. Ярость его понемногу утихала, он почти не ощущал боли от раны. Хищник описал вокруг Уна широкий круг, стараясь зайти сзади, чтобы прыгнуть на плечи охотнику.

Тем временем другие люди появились в лесу. Издав призывный клич, Ун бросился в погоню за леопардом. Среди деревьев замелькали головы уламров, вслед зверю полетели дротики, но ни один не достиг цели. Внезапно из-за дерева показалась мускулистая фигура Куама. Взмахнув копьем, он с силой метнул его в леопарда. Копье вонзилось в правый бок зверя. Хищник высоко подпрыгнул и обернулся, готовый защищать свою жизнь. Но Куам исчез, остальные охотники тоже скрылись. Один Ун оставался на виду.

Леопард не колебался больше. В три прыжка он очутился перед сыном Быка и кинулся на него. Удар огромной палицы остановил хищника и бросил его на землю. Следующий удар пришелся прямо по массивному черепу зверя, и леопард покатился по земле бездыханный.

В ту же минуту из-за деревьев показался Куам, а за ним — остальные охотники. Опершись на палицу, Ун смотрел, как они приближались. Он был уверен, что охотники станут восхищаться его силой; теплое чувство родства с этими людьми охватило его. Но лица Уламров выражали лишь отчуждение. Один из охотников, всюду следовавший за Куамом как Зур за Уном, воскликнул подобострастно:

— Куам победил леопарда!

Одобрительные возгласы поддержали его. Куам стоял перед мертвым леопардом и указывал на копье, вонзившееся в бок зверя. Ун возмутился:

— Это не Куам победил леопарда…

Уламры злорадно засмеялись, показывая на копье. Охотник, заговоривший первым, продолжал:

— Это Куам! Ун только прикончил зверя.

Сын Быка поднял палицу. Гнев бушевал в его груди. Он крикнул презрительно:

— Что такое леопард? Ун победил красного зверя, тигра и людей-Дхолей! Один только Нао так же силен, как Ун!

Куам не отступил. Он знал, что все охотники на его стороне.

— Куам не боится ни льва, ни тигра!

Горькая печаль охватила Уна. Он почувствовал себя чужим среди этих людей одного с ним племени. Схватив убитого леопарда, Ун кинул его на землю к ногам охотников:

— Вот! Сын Быка не поднимет руку на Уламров! Он дарит им леопарда!

Охотники не смеялись больше. Они со страхом смотрели на могучую фигуру и огромную палицу сына Быка. Они признавали его силу, равную силе больших хищников. Но они ненавидели Уна за эту силу и отвергали его великодушие…

Ун вернулся в становище с душой, полной горечи и отвращения. Подойдя к порфировому утесу, он увидел Джейю. Она сидела, скорчившись, у большого камня. При виде Уна Джейя поднялась на ноги с жалобным возгласом: струйка крови текла по ее щеке.

— Джейя поранила себе лицо? — спросил сын Быка, положив руку на плечо подруги.

— Женщины бросали камни, — ответила она тихим голосом.

— Они бросали камни в Джейю?

Молодая женщина кивнула головой. Дрожь охватила Уна. Он увидел, что лагерь пуст, и спросил:

— Где же они?

— Я не знаю.

Ун опустил голову, мрачный и подавленный. Горе, наполнявшее его душу, стало нестерпимым. Он понял, что не хочет больше жить вместе с Уламрами.

— Хотела бы Джейя вернуться к Волчицам вместе с Уном и Зуром? — спросил он тихо.

Она подняла на него большие глаза, в которых сквозь слезы засветилась радость. Застенчивая и кроткая по натуре, Джейя страдала, живя среди чужих. Она молча терпела вражду и презрение женщин, удрученная тем, что едва понимает язык Уламров. Она не смела жаловаться мужу, и, наверное, и на этот раз не сказала бы ни слова, если бы Ун не спросил ее. Еще не веря своему счастью, молодая женщина воскликнула:

— Джейя пойдет туда, куда пойдет Ун!

— Но она хотела бы жить со своим племенем?

— Да, — прошептала она.

— Тогда мы вернемся на берега Большой реки!

Вздох облегчения вырвался из груди Джейи; она тихо склонила голову на плечо Уна…

Когда Зур вернулся вечером из подземных пещер, сын Быка отвел его в сторону от становища, которое уже наполнилось воинами и женщинами.

— Вот! — сказал он резко. — Ун хочет снова увидеть Волчиц, пещерного льва и базальтовую гряду.

Зур посмотрел на друга своим туманным взглядом, и улыбка осветила его лицо. Он знал, что Ун страдает, живя среди Уламров; да и у самого Зура было тяжело на душе.

— Зур будет счастлив вернуться в базальтовую пещеру!

Слова друга рассеяли последние сомнения Уна. Он приблизился к Нао, отдыхавшему поодаль, в тени порфировой скалы, и сказал:

— Уламры не любят сына Быка. Он хочет уйти снова по ту сторону гор. Он будет жить с племенем женщин-Волчиц и станет союзником Уламров.

Нао слушал речь Уна в молчании. Он любил сына, но знал о неприязни, которую питали к нему Уламры, и предвидел в будущем непрерывные раздоры и столкновения.